О блате в кино, обнаженной Настасье Самбурской и изнанке сериалов: откровенный рассказ «русского Хита Леджера» Никиты Кологривого

Молодой пассионарий Никита Кологривый, ярко проявивший себя во многих популярных проектах («Подольские курсанты», «Майор Гром», «Оффлайн» и др.), продолжает трудом, потом и сибирским упорством проламывать путь к большим ролям. Доверяют не слишком часто — и актера это заводит еще больше. Он предельно честен и открыт, не лезет за словом в карман, и открывает глаза публике на теневые клановые подводные течения в российском кинематографе. Не жалуется, но бросает вызов «блатным» актерам с громкими фамилиями, которых на съемках буквально за уши тащат в звезды. Как это возможно? Никита объясняет на пальцах в беседе с KP.RU после премьеры нового сериала «Макс и Гусь» (KION) про двух взбалмошных друзей, регулярно влипающих в лютый замес.

— Никита, сперва о сериале: задиристый и энергичный Макс сильно похож на вас характером, ведь так? Когда вы только начинали сниматься, в видеовизитке презентовали себя как актера, которому нравится играть дерзких и плохих парней.

— Так и есть, да. Себя и людей не обманешь. Все видят со стороны, какой персонаж мне подходит больше. Огромный плюс в том, что создатели проекта «Макс и Гусь» разглядели во мне качества Макса, посмотрев мои работы в эпизодах. Если бы они этого не заметили, главной роли у меня бы не было, и такого сериала в моей жизни тоже не случилось. Думаю, в совокупности сработали мои внутренние желания и совпадения житейские.

— Вам же говорили, что вы похожи на Хита Леджера? Тоже мастера, хоть и покойного, сыграть трагических и обаятельных негодяев.

— Вот совсем недавно кто-то сказал мне. Хотя это удивительно, никогда об этом даже не думал. Притом, что мне нравится этот актер (австралиец получил посмертный «Оскар» за роль Джокера. — Авт.): даже творческая жизнь у нас схожа. Я так же, как он, часто уезжаю из дома — и у меня в квартире живут разные знакомые люди, я не привязан к определенной точке, нахожусь в потоке. Как и он был (Леджер скончался в 28 лет от передозировки коктейля лекарственных препаратов — Авт.). Он сыграл отличные роли, мне лестно такое сравнение, но чаще всего меня внешне сравнивают с Николаем Караченцовым.

— Ранним. Времен «Старшего сына» и «Собаки на сене». Действительно есть сходство. Глаза, нос…

— Зубы!

— Да. А еще спорт. Караченцов в юности входил в сборную Москвы по прыжкам в воду, занимался акробатикой и карате. Вы же, как и ваш герой Макс, боксируете, судя по сломанному носу.

— К сожалению, не так часто успеваю тренироваться, но стараюсь. Мой бокс ограничивается самостоятельными тренировками с моим товарищем и теперь помощником, с которым познакомились в секции дзюдо (актер также занимался карате и бразильским джиу-джитсу — Авт.). Берем лапы, перчатки и выходим на свободное пространство потренироваться, побоксировать. Времени на полноценную секцию не хватает, увы. Так что оттачиваем навыки, как можем. У меня дома, так скажем, тренажерный зал. Импровизированный. Есть манекен, который я каждый день хорошенько луплю. Так что стараюсь при каждой возможности заниматься.

— Для чего? Если честно.

— Хм. Без этого я себя неуверенно чувствую.

— Да. Не сочтите за маньяка, просто с обывательской точки зрения постельные сцены — это всегда особый шарм и изюминка. Хотя, казалось бы, чего мы там не видели? Как в вашем сериале происходило это? Все артистки подходят к откровенным сценам по-разному. Светлана Ходченкова признавалась, что это всегда уморительно смешно, Дарья Мороз — что липко и неудобно, путаешься в простынях, Виктория Исакова просила режиссера «Родины» удалить всех с площадки.

— В сериале у нас немало постельных сцен и команда была сформирована задолго до («Маск и Гусь» — это творческое продолжение, ответвление проекта «Зема» — Авт.), поэтому все друг друга хорошо знали и понимали. Ранее пересекались и работали. Поэтому никакой неловкости не возникало. Спасибо Наташе Бардо (в проекте — девушка Макса — Авт.), которая и подбадривала, и шутила, и «тушила» меня, где нужно. Откровенные сцены мы старались сделать максимально правдоподобными, чтобы каждый смог узнать себя в герое или героине себя и посмеяться.

— Посмеяться?

— Да, я считаю, что если и показывать секс, то через иронию, а не пошлость. Поэтому мы искали юмор в каждой сцене. Ведь наша история по сути документальная, про отношения. И если секс из нее выбросить, то непонятно будет, насколько сильно страсти кипят в героях, а секс — все же часть нашей жизни и довольно большая.

— А как было с Настасьей Самбурской? Когда ее героиня, встав в полный рост из ванной, говорит «Трахни меня!», не было неловко? Или смешно.

— Мы с Настей знакомы еще со времен работы в театре на Малой Бронной. Я знаю ее как прежде всего драматическую актрису и уж потом — красотку. Поэтому меня ничего не смущало. Настя работает, как часы. Бесперебойно. Откровенные сцены зачастую снимаются в сложных условиях, так что людям нет дела до соития мужчины и женщины — это всего лишь производство. Все происходит быстро, четко, жестко и без лишних эмоций. Словом, это не так романтично, как многим кажется.

— Если вернуться к вашему нутру, схожему с характером Макса, складывается впечатление — хотя бы после прочтения последних интервью — что конкуренция и справедливость в мире кино и сериалов это ваша болевая точка. Вы не раз упоминали блатных актеров, которые получают роли благодаря известной фамилии.

— Конечно. И это не лично мой протест. Я говорю от лица тысячи других талантливых ребят, которым не дают дороги и которых видел сам. В своих интервью обобщаю и высвечиваю эту проблему, раскрашивая яркими красками. Чтобы меня услышали. Делаю это специально и нарочито, ведь мы находимся в медиапространстве. И да, у меня накипело многое, что хочется высказать продюсерам, режиссерам и зрителям. Я хочу справедливости, черт подери.

— Как она должна выглядеть? Всем талантливым — по главным про ролям, всех бездарей — вон?

— Я считаю, что на роли нужно назначать за возможность и желание сыграть. Есть ребята, готовые отдать за роль все силы, жизнь по сути. А есть ребята, для которых это вялотекущий и обыденный процесс — родители опять сделали главную роль. Ну и ладно, работаем. Снимусь — пойду дальше. Вот так и получается плохое кино.

— Это какое?

— Которое не продается и никто не смотрит. Зато сняли кого надо. С громкой фамилией. Но ведь это неправильно? У каждого есть свое место. Не надо пытаться из человека сделать того, кем он не является, — звезду на пустом месте. У нас очень много талантливых артистов. И не надо закрывать глаза на эту порочную систему, хотя многие к ней привыкли за долгое время, будто это в порядке вещей. А тот, кто бунтует и обличает, — хам, провинциал и выскочка.

— То есть не боитесь последствий?

— Скажу так, что всем, кто замешан в этой системе, будет непросто со мной пересекаться на съемочной площадке. Потому что я пришел сюда с агрессивной позицией: у меня есть цели и задачи. Понимаю мерило, критерии, знаю, с кем хочу работать и кого играть. Поэтому могу залихватски и открыто выступить. Но, конечно, это в рамках образа и демонстрации протеста.

— Значит, в кадре с «блатными» не деретесь?

— Конечно, нет. У каждого свой путь. Как мне сказал большой-большой и взрослый артист: «Никита, лучше начинать с лакеев и заканчивать королями, чем начинать с королей, а заканчивать лакеями».

— Вы не раз сравнивали себя с Мартином Иденом, героем романа Джека Лондона — рабочем парне, дерзко ворвавшимся в высшие слои социальной стратосферы и потом так же стремительно во всем разочаровавшимся. На «депрессии достижения» себя не ловили?

— Безусловно, я такой же. У Лондона вообще много мужских историй, где парни с моряцкой закалкой, боксеры, идут в творчество и разочаровываются. Аналогичные мысли возникали у меня.

— Почему?

— Многие очень сильно не верили, что у меня получится: «это не твое», «совсем не туда», «зачем». И внешность якобы не киношная, никто снимать не будет. И это говорили профессионалы, давно работающие в кино и театре.

— Отсюда и ваше «отрицалово».

— Да, мне хочется теперь спросить: «Ну что, ребята, где вы теперь?». Все, кто мешал или приговорил меня. Однокурсники, которые считали, что мне повезло. Именно повезло. Не в том дело, что не спал ночами и выучился на красный диплом (новосибирский артист окончил ГИТИС с отличием в 2018 году — Авт.), а подфартило. Пока все были в клубах, я работал и теперь могу спросить с каждого, кто надо мной смеялся. Потому что я хороший артист, понимаете, в чем прикол? Это профессия, тут нужно учиться. И теперь «звезде» на площадке не поможет природная харизма, если мы столкнемся в кадре. Потому что там мы окажемся перед зрителем. Не поможет и монтаж, приятная музыка и удачная операторская работа, дружище! Там происходит момент «здесь и сейчас». Как на ринге. Базарь, как хочешь, а на площадке посмотрим.

— Много аналогий с боксом.

— Да, и в карьере у меня так. Вокруг — одни Коноры МакГрегоры (одиозный ирландский боец, который славится вызывающим поведением и громкими провокациями — Авт.), которые говорят, что побьют меня. А я отвечаю: подождите бравировать, придет время, клетка закроется и мы поговорим. Про диапазон, глубину, про то, сможешь ли ты заплакать без карандаша (tear sticks — ментоловый карандаш, которым мажут под глазами, чтобы вызвать слезотечение — Авт.) и стать звездой без помощи площадки.

— Бывает и так?

— Разумеется. Не раз наблюдал, как вся съемочная площадка, все специалисты, буквально вытягивают артиста. Как преподаватели на экзамене. Неистово пытаются тянуть из парня то, чего в нем нет. И одежду поменьше, чтоб руки побольше и накачаннее казались, и лицо подрисуют, чтоб похмелье убрать, и так далее.

— Магия кино!

— Да, но это не поможет. Он выйдет, скажет пару слов, а потом я его «запихну» обратно поглубже. Потому что готовился и пахал. И ждал этого момента. Каждый раз, когда играл эпизодную роль, сидел в актерском вагончике вместе с другими эпизодниками и второплановыми артистами, и наблюдал, как очередная звезда хамит…да, протест во мне накапливался еще больше и больше. Я готовил маленькую месть. И когда мы встретимся на равных правах, райдерах и вагончиках, диалог будет интереснее и конструктивнее.

— Ну хотя бы с дочкой Есенией вы не так воинственны?

— Естественно. Она у нас очень жизнерадостная. Общается с детьми, читает, учится. Прекрасный ребенок. Очень счастлив, что у меня есть в перерывах между съемками возможность видеть и воспитывать дочь. Мы делаем все, чтобы она выросла хорошим человеком. Это важно. Искренне рад и всегда помогу, чем смогу.

— А сына хотелось бы? Чтобы поставить удар и…характер.

— Безусловно. Но специальной цели и задачи такой не стоит. Кто родится, того и буду любить. Тот ребенок и меня многому научит. Будут у нас девчонки — замечательно, появятся парни — с удовольствием. Я всегда ждал и с уважением относился к тому, кто у нас появится. Дочка. Очень рад!

Где смотреть: «Макс и Гусь», KION